Сборщик ненужных душ.

- Не то тебе мешает, что воздух тебя не держит, а то, что ты веришь в то, что он тебя не выдержит.
Она замолчала. Я посмотрел на нее с немым вопросом: «Почему же ты не в небе?». Она знала, что мне никогда не хватит смелости задать этот вопрос вслух. Но она не торопилась отвечать. Она говорила о другом.
- Видишь вон ту птицу, что сидит на карнизе желтого дома?
- Я бы не назвал этот дом желтым, он скорее грязно-желтоватый, - я не успел еще договорить, как получил неплохой подзатыльник. Ну и тяжелая же у нее рука…
- Скажи, когда ты смотришь в окно с грязными стеклами, ты думаешь, что это небо серое, или стекла грязные?
- Стекла…
- И ты закрываешь глаза или отводишь взгляд, мечтая увидеть небо голубым, вместо того, что бы вымыть стекла или открыть створки злополучного окна, мешающего тебе видеть небо голубым?
Я молчал. Я знал, что от меня не требуется дать просто ответ. Я должен вникнуть в суть вопроса… Я должен…
Но ее голос перебил мои мысли:
- Не надо вникать в этот отдельно заданный вопрос. Я не про створки окон тебя спрашиваю, твои глаза… твое сознание… их так просто не открыть, не вымыть водой и стеклоочистителем. Тут не тряпка нужна, а… сам знаешь что, я тебе уже не раз говорила. А потому постарайся представить, что у тебя все-таки получилось это самое сознание вымыть… нет, не так. Пойми и прими, что твое сознание отчистилось, и только ты сам делаешь небо серым, а дом грязным.
А птица на карнизе все не взлетала…

Щелчек и читай дальше, там еще много

- Итак. Птица. Неужели ты думаешь, что она сейчас обдумывает закон гравитации, или думает, что, съев очередного червячка, ей будет труднее преодолеть силу притяжения Земли? Уверена, что если ты спросишь ее о гравитации, она не смогла бы сказать что-либо вразумительное, так как не знает что это такое. Ее волнует лишь то, что ей хочется есть. И сколько бы ты ей не твердил о земном притяжении, она не станет меньше есть или ниже летать. Просто потому что у нее есть другое знание – она может, умеет и летает! Все просто. И она не утруждает себя мыслью о том, что ей надо противостоять какой-то силе, она просто взлетает. И я тебя уверяю, она не рассчитывает сколько ньютонов силы ей надо приложить, что бы сделать очередной взмах. Ее крылья просто делают этот взмах. Она знает что может летать. И никто не разубедит ее в этом знании.
Она снова замолчала.
«Если она знает, что может летать, то почему сама не летит? Для чего ей наставлять меня… Нас?» Было еще несколько вопросов, которые уже почти сформировались, когда этот процесс был прерван очередным подзатыльником.
- Я слушаю вас!
- Мало просто слушать, надо слышать! А ты не слышишь. А даже если слышишь, то ничего в твоей дырявой башке не откладывается!
- Не надо напоминать, пожалуйста. Я не забыл об этой «дырке», - резко сказал я. Откуда во мне столько злости? Это же глупо, она наверняка не хотела меня обидеть.
Она несколько секунд молча смотрела на меня, а потом рассмеялась. Так громко, что птица так спокойно сидевшая на карнизе дома напротив рванулась вверх…
Смех оборвался.
- Извини, если задела за «живое», но я имела в виду просто выражение. Никаких намеков.
«Да… глупо получилось…»
- Вы извините. Пора бы уже привыкнуть, но так неудобно осознавать, что… В общем.
- Понимаю. Неприятно быть мертвым?
- Да. Формулировка крайне отталкивающая.
- Вот мы и нашли причину твоей «приземленности», - улыбнулась она. – Не надо пугаться слов. Ведь ты наверняка не ожидал, что загробная жизнь окажется такой… Когда я жила, я была уверена в том, что после смерти ничего нет. Было очень странно оказаться там, откуда ты хотел уйти… Причем если раньше ты был уверен, что у тебя есть выход отсюда, что когда ты умрешь все измениться, но вот ты снова здесь… И никуда отсюда не денешься. Если только в Ад… или Рай, но очень не многие из Нас попадут туда.
Она замолчала.
Я подошел поближе к краю крыши, и посмотрел вниз, на вымощенную камешками, на манер мостовых, площадь.
«Наверно очень больно отсюда падать» - подумал я, и сам себя прервал (без всяких подзатыльников): «О чем ты? Ты ведь уже умер! И тот выстрел, произвел ты сам, если помнишь, из собственного табельного оружия! Мент поганый… Мент из тебя действительно вышел поганый, иначе не стоял бы сейчас здесь! Распустил нюни… Самому-то не стыдно вспоминать собственную предсмертную записку? Решил избавиться от боли… Вот тебе и отсутствие боли. Если ты сейчас сиганешь с этой крыши, то тебе не будет больно! Не будет! Можно не проверять… Не этого ли ты хотел?..»
- Не надо терзать себя, - послышалось сзади.
Я обернулся. Она стояла облокотившись на какую-то статую. И я подумал, о том, что не видел раньше столько статуй выставленных на крыше одного здания. «Интересно, кто все эти статуи здесь ставил. Им явно место в музее, а не на крыше».
Я никогда раньше не был в подобном городе. Впрочем, откуда в Бразильской глубинке взяться такому красивому городу, с такими широкими улицами и красивыми площадями. У нас никто не ставит статуи на крыши домов и даже на вершины колонн. Я видел подобную колонну на открытке с видами Лондона, только там стоял не ангел, а какой-то военный, да и домов со статуями рядом не было.
Я снова посмотрел на нее, мою наставницу. И увидел не просто учителя… а Великую душу. Людей с такими душами мало, и все они настолько же Великие… Она наверно была художником. Или писателем. Или поэтом.
- Скажи, - услышал я собственный голос, - а почему мы именно в этом городе? И, кстати как он называется?
Она взглянула на меня с интересом.
- Это Санкт-Петербург, - произнесла она так, будто это все объясняло.
- Санкт-Петербург… А это где? В Соединенных Штатах? Впрочем, нет. В США нет таких городов. Там все застроено небоскребами. Наверно это где-то в Европе. В Германии, судя по названию. Так?
- Нет. Это Россия.
- Значит ты русская? – вот это меня потрясло…
- Я родилась здесь. И я очень сожалею, что умереть мне пришлось в другом месте. И что они… не сдержали обещания, и не привезли меня… моё тело сюда, что бы похоронить…
Она замолчала.
Все-таки она была Великой… Нет… Она была и есть Великая! Быть может не признанная, как это бывает со многими русскими, но…
- Мы сюда не мое прошлое обсуждать пришли. Ты сегодня должен полететь.
- Сегодня? Но ты… Вы сказали, что мне еще учиться и учиться, и…
- Помнишь ту птичку? Она вообще ничего не знала. И ей это не мешало. Не должно мешать и тебе. Так что вот тебе мой совет. Когда поднимешься за своими крыльями, не тяни первые попавшиеся, бери те, что потянут тебя. И не суди о крыльях по цвету, размеру или густоте крыльев, это не они делают тебя, а ты – их. Просто знай, что все они способны поднять тебя в небо. Любые. Поверь… Если ты не поверишь своим крыльям, то они никогда не станут частью тебя, не раскроются… а так и останутся лишь неплохим заплечным украшением. Пойми, что ты уже умер, и все человеческое тебе чуждо, во всяком случае, все, присущее человеческому телу для тебя не имеет никакого значения. И никакие законы притяжения на тебя не действуют. А то, что ты выглядишь как человек – это потому, что привык себя таким ощущать. Это вот здесь, - она ткнула пальцем мне в лоб.
- А вот здесь, - она переставила палец туда, где должно быть сердце, - ты совсем другое существо. Ты – Ангел. И ты летаешь. Когда ты примешь себя таким, какой ты здесь, - еще один тычок в грудь, - ты полетишь, даже на самых маленьких крылышках, даже если просто возьмешь в руки два перышка и начнешь ими махать.

Я часто вспоминал этот разговор, когда служба заносила меня в Россию. И я не упускал возможности хотя бы мимолетом взглянуть на то здание со статуями на крыше.
Я никогда не забывал о том впечатлении, которое произвел Санкт-Петербург, в тот раз… И пусть я узнал о том, что вся Россия совсем не похожа на него… весь мир совсем не такой, каким хочет казаться, но он многогранен как… Да. Как человеческая душа. Это сравнение стало частью меня, как мои крылья. И я привык к этой службе – Сборщика Ненужных Душ - как и к косым взглядам на серые крылья, которые темнее к кончикам и светлее к спине. Я часто замечал, что они становятся все больше. И я понимал, что именно имела в виду моя наставница, когда говорила, что мне еще учиться и учиться, и что не стоит комплексовать по поводу размеряя крылий, что это я делаю их. Ведь чем больше знаний и душ я набираю в процессе службы, тем сильнее мои крылья. И мне оставалось сожалеть только об одном, что я не стану наставником и долго еще буду переносить израненные души… Такие же каким был я сам… Продрогшие от одиночества… Избитые чужими словами… Совсем юные от недостатка любви… И безгрешные от неумения по-настоящему грешить…

Но теперь я сижу на крыше того самого здания со статуями. И я смотрю как моя бывшая наставница лечит новую душу… Как знать, быть может и из него получиться ангел. Он может стать моим соратником, хотя такой службы какая предстоит мне не пожелаю никому…
И теперь я понимаю, почему у моей наставницы нет крыльев. Она сняла их, что бы кто-то другой мог познать радость полета. И мог спасти чью-то душу.
Ведь мы стольких не успеваем спасти…
Но хоть я снял серые крылья, я знаю, что завтра или даже сегодня на меня оденут черные. И тогда я не увижу более этот свет. Место мне в Аду… В поисках тех, не спасенных, но праведных, или уже искупивших вину… Но оттуда мне не вернуться. Раньше я думал, что полечу в родной город… но сейчас понимаю, что прощусь только с ним, с Санкт-Петербургом…

---

Нда.. одиночество - это когда ящик есть, а письма присылает только сервер рассылки...

Или пишешь сообщения на дневники, что бы потом их самой и читать.

@музыка: радио... что-то из Чижа

---

А еще, если все пойдет хорошо, напечатают мою статью.
"Демократия по Фински" в "Вечернем Мурманске".
Мне интересно, если пытаться поступать на бюджет это помочь может? Все-таки это статейка уже не первая.

---

Я...

Нашла однокасников. Все-таки хорошая вещь интернет, кто бы и что бы не говорил. Теперь вот собираемся встретиться. Неконец-то.
Два года их не видела. А оказалось, что я по ним соскучилась. Никогда такого не было. Сколько школ сменила, и впервые по-настоящему скучала по однокашникам. Странно как-то...

---

Нам нечего сказать.

Когда нам нечего сказать друзьям,
И мы в упор не поднимаем трубку,
Даем мы корм своим врагам
И подливаем воду в ступку.

Когда нам хочется побыть одним
И разобраться в сущности природы,
Нам хочется понять это самим,
А принимаем слухам роды.

Когда у нас нет сил на разговор,
Мы в трубку мерно тянем: "Все нормально..."
Любимым мы своим даем отпор
И бьем по любимым морду виртуально.

Мы не хотели зла...
Мы просто выбились из сил...
Мы просто не хотели вам грубить...
Мы не хотели зла...
Нам просто так противен этот мир...
Мы вовсе не хотели вас убить...

Когда нам нечего сказать друзьям,
Мы стонем в трубку просто: "Все нормально..."
Даем мы корм своим врагам
И бьем любимым морду виртуально...

@музыка: Sistem of a down

---

От большого yма лишь сyма, да тюpьма.

От лихой головы лишь канавы и pвы.

От кpасивой дyши только стpyпья и вши.

От вселенской любви только моpды в кpови.



В пpостыне на ветpy, по pосе поyтpy.

От бесплодных идей до бесплотных гостей,

От накpытых столов до пpобитых голов,

От закpытых двеpей до заpытых звеpей.



Паpаллельно пyти чеpный спyтник летит.

Он yтешит, спасет, он нам покой пpинесет.

Под шеpшавым кpылом ночь за кpyглым столом.

Кpасно-белый плакат - "Эх, заводи самокат!"



Собиpайся, наpод, на бессмысленный сход,

Hа всемиpный совет - как обставить нам наш бpед?

Вклинить волю свою в идиотском кpаю,

Посидеть, помолчать да по столy постyчать.



Ведь от большого yма лишь сyма да тюpьма,

От лихой головы лишь канавы и pвы...

Янка Дягилева

---

Охотник. Охотник?

Итак ...

Я думал, что у меня все есть.
Я думал, что ничего не хочу.
Я ходил по планете брызгая лесть,
Но солнце сгорает от страха и я кричу.

Колья за спиной. Чеснок в оконную раму.
Мягко ступая лапами, иду. На охоту иду.

Я думал, не будет уже ничего.
Я думал, отправлюсь за пищей вниз.
Я понял, что не удивлю никого,
Если вдруг закричу громкий девиз.

Крылья за спиной. Святая вода - в ванну!
Томно сверкая глазками, лечу. На охоту иду.

Я думал, слабых спасу от судьбы.
Я думал, наемся на сотни лет.
Я ползал по жертве внимая мольбы.
Я слышал последний их тихий привет.

Колья за их спиной. Кресты мозолят глаза мне.
Громко хлопаю крышкою. Не найдут они меня в склепе!

Я думал, не будет уже ничего.
Я думал, что все уже было.
Я просто сказал себе: "Для чего?"
И совершенно случайно я стал собой.

Крылья сдать в ломбард! Колья - в помойную яму.
Ступая тихою цапаю, делаю вид, что гуляю.

@музыка: шум улицы и дождя...

@настроение: все так же ...

---

Никогда бы не подумала, что это такая проблема найти тексты песен "7-ой расы" , но ни на официальном сайте, ни на других текстов с "Качели" нет! зато полно с "первого круга"... гадкий интернет! столько надежд на него, а он ... я обиделась.

@музыка: все то же...

@настроение:

---

потерялся бультерьер. Нашедшему - царство небесное.

Наши поезда самые поездатые поезда, и они поезлят по нашей поездатой родине,

И они будут поездить по нашей поездатой родине, пока они будут оставаться самыми поездатыми поездами в мире. И нет и не будет поездатее поездов чем наши поездатые поезда и никто их не перепоездит, пока они поездят просторы нашей поездатой родины.

@музыка: 7раса... - нет сомнений

@настроение: let's go to heaven!

---

Ничего личного...

« Она сказала, что я ей не нужен.

Ложь. Я чувствую, что она зовет меня каждую ночь, когда нет нужды скрываться от надоедливых сокурсников… Я чувствую, что она нуждается во мне. Я просыпаюсь, и мне кажется, что на моих щеках сохнут ее слезы. Я знаю, ей плохо одной, без меня. Я ей нужен. Я ее люблю. Зачем она лжет?

...огончил огечиН

Она сказала, что никогда ничего не чувствовала ко мне.

Но это ложь. Когда мы впервые увидели друг друга, между нами сразу проскочила «искра». Соединившись взглядами на мгновение, сердцами оказались связаны навсегда. Её глаза были полны нежности, она боялась раскрыть эту нежность мне, прятала взгляд. Боится и сейчас. Я ее так люблю. Но зачем она лжет?



Она сказала, что никогда меня не хотела.

Но что она может знать об этом? Она.. такое нежное, чистое существо, как ласковый пугливый зверек, она просто боится. Мое солнце, я ее так люблю. Зачем она лжет?



Она сказала, что ей противны мои письма, что у нее аллергия на подаренные ей цветы, а стихи мои – бездарны.

Ложь. У нее никогда не было аллергии на цветы. А обращенные к ней стихи Пушкина и Лермонтова, никто в мире не мог бы назвать бездарными. Она сказала, что ей противен мой голос, но это неправда, ее мама мне говорила, что ей нравится мой голос. Так зачем она лжет? Ведь я так её люблю…



Она сказала, прокричала в трубку, что меня ненавидит.

Ложь. Даже эти ее слова были пропитана любовью. Это был не вопль гнева, а крик безысходности. Сколько страха в бедной девочке. И перед чем? Перед любовью! Перед самым чистым и красивым, что может быть в жизни человека. Она меня любит. И я ее люблю. Но зачем она лжет?



Ангел мой, любимая, милая, не отвергай меня, позволь мне тебя любить.

Позволь мне каждый день вдеть тебя. Позволь хоть иногда оказываться достаточно близко, что бы вдыхать аромат твоих волос. Я так люблю тебя. И если ты лжешь, позволь хоть мне быть честным… »



Так думал он, сидя на скамейке во дворе ее дома. Он больше не писал ей (уже неделю), он решил подождать, вдруг она поймет, что он её любит, и что она его любит, и напишет ему сама или позвонит.



Во двор вошла шумная компания. Он слышал за спиной их шаги, они смеялись и громко и пошло шутили. Он не обращал на них внимания, пока не понял, что шутки отчасти направлены в его сторону. Он обернулся. Компания расположилась шагах в десяти от него. И среди них была…



Один из парней прижимал ее к себе. Она улыбалась ему.



Парень скривился, оценивающе разглядывая его и произнес:

- Эт, ты че ли её достаешь?



- А по-русски тебя разговаривать не учили?

Несколько парней из компании угрожающе сжав кулаки подались вперед, сокращая расстояние между собой и им, что бы в случае чего, первыми до него добраться.

Он же решил сказать все:

- И, раз уж о ней… убери от нее свои вонючие лапы, ублюдок.



Договорить он успел только потому, что парням все-таки пришлось сделать несколько лишних шагов, чтобы один из кулаков достал до подбородка, колено до паха, а локоть по спине.



А он не сопротивлялся. Он не сводил с нее глаз. Она смеялась. Божественным звонким смехом. Ее теплая улыбка была больше похожа на оскал. Грязный рот какого-то морального урода терзал ее нежные губы. Она радовалась… она была счастлива…



«Скорую» вызвала бабуля, знакомая его бабушки. Совершенно случайно узнала в лежащем недалеко от помойки бомже любимого «внучека» своей лучшей подруги (скончавшейся после сердечного приступа четыре года назад).



В больнице он провел больше двух месяцев. Парни постарались на славу. А когда он вышел… Он перестал питать иллюзии.



Он ее не ненавидел.



Он перестал хранить ей верность. С девушками проблем не было, с деньгами особого напряга тоже не наблюдалось. Состояние «не-очень-легкого алкогольного опьянения» стало для него нормальным, «легкого наркотического» - привычным.



Её он не ненавидел, он ее жалел… А себя презирал.



Никогда больше не видел он в девушке что-то большее, чем подстилка на одну ночь. Никогда никого не любил.



Через пять лет он умер. От передозировки наркотиков. И никто по-настоящему не плакал на его похоронах, даже родственники, их которых присутствовала только тетя (мать умерла незадолго до него, а отца он никогда не знал, да и отец его – тоже).



Он ее не ненавидел…

@музыка: 7раса - Нечаянно

---

Правильно натасканная совесть никогда не грызет своего хозяина.

Люциус Малфой.

---

Толстой в гробу перевернулся... и не один раз!

Анекдот:

разговаривают два охотника со стажем, один хвастается новым ружьем, а другой говорит:

- А я теперь на лису с хомяком хожу.

- Это как, так?..

- А вот. Берешь хомяка, спаиваешь ему пол-бутылки водки и запускаешь в нору..

- И?

- Минут через пятнадцать они покурить выйдут...



*Без комментариев*

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Поискала называется тексты песен. Охотилась за одним, нашла вот это:



Блог...



Ночь. Улица. Фонарь. Аптека.

Бар. Клуб. Девицы. Дискотека.

Рулетка. Покер. Фишки. В глаз.

Такси. Квартира. Унитаз.

Жена. Постель. Подушка. Сон.

Рассвет. Рассол. Таблетка. Стон.

Визг. Дети. Мусор. Пылесос.

Обед. Жена. Тарелки. Пёс.

Звонок. Дверь. Теща. Тесть. Бутылка.

Застолье. «Скорая». Носилки.

Спирт. Вата. Скальпель. Огурец.

Морг. Санитары. Всё. *****ц.



-----------

Выписки из школьных дневников.

Выписки из школьных дневников:

Похабно pазглядывал бpошь у меня на гpуди! (что же там за бpошь была?)

Ел во вpемя уpока. Сказал, что «pубает».

Свистнул тpи pаза в пpисутствии комиссии гоpоно.

Матеpился зpя!

Раздвинул девочек в столовой (маньяк!).

Вынимал и доставал деньги на глазах учителя (садист!).

Hе хочет любить Пушкина! (?)

Использовал мел для pисования на доске (а надо было корректором?).

Дышал куpением (надо было не дышать... вообще)

Hа уpоке физкультуpы ходил вpазбpод (а куда надо было ходить?).

Стpочит пасквили каждый уpок (жуpналистом выpастет!).

Гадит каждый день (без комментариев!).

Hе по-человечески сидел на стуле (?).

Пеpеспpашивает всякую еpунду (что объясняете, то и пеpеспpашиваем).

Пугал малышей жевательной pезинкой.

В столовой стучал зубами (видимо не нашел дpугого пpименения).

Бегал мимо меня.

Изpисовал сеpдце и печень непpистойностями.

Тов. pодители! Ваш сын даже на уpоке болеет за «Спаpтак». Положите этому немедленный конец! (Могла бы повелеть и медленный...)

Весь уpок искала зашвыpнутую вещь! (Автоp данного пеpла — учительница pусского языка.)

Злостно ухмылялся.

Рассуждал о диpектоpе. В голове одна чушь. (у директора?)

Вытиpала нос платком, а потом его ложила на стол. (Я ей: «Hе ложь». А она ложит и ложит.)

Постоянно позоpит школу своими майками! (занятно было бы глянуть на эти маечки)

Поведение жутко невообpазимое.

Пpишла в юбке, поpочащей ее достоинство.

---

со слегка не-мирным уклоном...

Сходить с ума так скучно...

* * *



Сходить с ума так скучно.

И каждый день и час

С утра и по декабрь

Они сверяют нас

С часами, что на стенке,

Со стоном на траве

И с тихими шлепками

Кнутами по спине.



Скелет в шкафу не найден

И труп в саду зарыт,

И нам по райским кущам

Свободный ход закрыт.

Но тернии земные,

Оставив гнить в мозгу,

Сняв обувь, мы гуляем

По шаткому мосту.



Босые не-святые

Вкруг озера бегом,

Нам автомат за друга,

С ним в чащу напролом.

Свинцовые заклепки

На кожаной груди…

Спасите! Помогите!

Я не хочу уйти…

и еще одно.

* * *

Твоя ярость притаилась за тем,

Что называлось месть.

Тупым топором рубил правду

Нарушая мир.

Ты готов был полюбить того,

Кого должен убить,

Но не этого ждал от тебя

Полевой командир.



Тебе приказано ждать,

И ты будешь стоять так всю ночь.

Тебе приказано бить,

И плевать на безгрешность богов.

Тебе приказано жить,

И ты выживешь в этой войне,

Затаскивая камни политикам

Под пьедестал.

@музыка: Пятница - Я солдат...

---

Фетиши.

По личной просьбе Анники.



1. звук, музыка... (причем не громкая и живая)

2. черные кожанные плащи...

3. зонт-трость...

4. гитара прислоненная к стене...

5. курительные трубки...

6. маленькие открытки с подписями дорогих мне людей...

7. шрамы...

8. пепельница наполненная окурками... (полностью)

9. молочный шоколад с цельным фундуком...



Никогда бы не подумала, что так долго буду думать, над тем что же "меня радует"...

@музыка: Легенда - Тишина...

@настроение: задумчивое...

---

Вот, значит, пришла я с концерта.

Все-таки живая музыка - это супер! А уж постоянные импровизации... а барабанщик!



Впрочем по порядку: ходили на концерт Давида Голощекина и Виктории Урусовой. Вернее "Голощекин представляет Викторию Урусову", а Виктория в свою очередь с аккомпонементом (с этими ребятами играет уже не первый год).

Поняла, что люблю джаз, не смотря ни на что (была такая фишка, меня одно время напрягали резкие переходы, они создавали впечатление ломанного ритма).

Барабанщик лапочка! Правда блондин. Но зато, как играл!

А вот контробас звучал не очень, хотя парень и старался, даже соло выделывал, но по сравнению с фортепиано и барабанами, он проиграл...

В конце концерта барабанщику даже больше апладировали, чем Урусовой (хотя пела она вполне прилично, при том, что джазовый вокал - очень серьезная вещь).

Но общее впечатление - супер!

---

Давненько я не появлялась (уже три... нет, два дня).

Дни эти прошли прелестно... лучше и не скажешь.

Суббота - квартирник. Играли Женя и ЖВЛ.

Поняла что мне безумно нравиться то, что играет Женя, и наконец выделила любимую у ЖВЛ песню - "Милый мой". Больше прикольнуло что действо происзодило в квартире Аласа, самого его тем не менее не было. Интересно он вообще был к курсе, что что-то намечается, а то Эллор за главного... ладно, не в тм фишка.

Долго могла бы говорить... но сегодня весь день рассказывала Нике, и уже начала путаться.



Воскресенье - кино. "Мужской сезон". Могло быть и хуже, честно говоря, но могло и лучше. В самом начале фильма напрягла операторская работа, снято было... неудобоваримо. К концу фильма стало получше (не то я привыкла, не то закончились "заскоки" оператора). Но общее впечатление от фильма - положительное...



А так: все тихо и мирно. Позитив!!!

@музыка: Nirvana

@настроение: нирвана...

---

Совсем уже меня любовь не греет. Прошлую зиму всю проходила нараспашку, а сейчас хожу в зимнем пальто застегнута на все пуговки, и замотавшись шарфом!

влюбиться что ли в кого-нить...

правда возникает вопрос: в кого? и тут есть над чем задуматься...

---

Раз-два-три...

Раз-два-три… два-три… два-три… три-два… раз…

На двоих им было уже восемнадцать лет. И они гордились тем, что они такие взрослые. Он родился на день раньше, но праздновали они всегда вместе: в один день, с одним тортом, с общими друзьями и общей радостной мамой. Они знали, что одного из них мама не рожала, а забрала из роддома, потому что плохая мама отдала ей своего ребенка. Но она ни разу не сказала им, кто именно не родной, и ни в чем не делала между ними различий, отдавая одному больше любви. Они были похожи друг на друга характерами, но внешне различались как воздух и вода.

У нее были темно-русые волосы и глаза зеленовато-серые. Он был настоящим брюнетом, хотя глаза были почти голубыми, но иногда, когда светило слишком сильное солнце, или он был очень счастлив, они становились пронзительно серыми, а когда он плакал, темнели до непроглядной синевы.

Но это не мешало им, в глазах окружающих, быть двойняшками.



Раз-два-три… два-три… раз… раз… три-два-раз…

Они учились в одной школе, в одном классе, сидели за одной партой. Она была круглой отличницей, она всегда старалась помочь ему, но он так редко принимал ее помощь, словно она была чужим ему человеком.

На самом деле, он думал, что понимает, кто на самом деле не родной, он считал таковым себя, и он решил, что он никому не должен доказывать, что он лучше, чем кажется. Он не хотел отвлекать ее от учебы, и был бы рад отсесть за другую парту, но боялся тем самым обидеть ее, а еще он иногда признавался сам себе, что он не хочет отсаживаться, представив что не будет больше чувствовать своей рукой ее локоть, что не будет больше «случайно» натыкаться на ее пальцы, переворачивая страницы учебника.



Раз-два-три… два-три… два-три… три-два… раз…

Он наконец-то начал играть в местной группе. Он хотел, чтобы она пришла на концерт, который они с ребятами давали в соседнем с ВУЗом клубе. Но она не пришла, она была занята, она учила материал, подготовленный для защиты курсовой, которую должна была сдавать на следующий за концертом день.

Басуха давила на плечо, но эта ноша не была привычно приятной. Он неаккуратно перекинул чехол через одно плечо, задевал инструментом углы домов, скамейки и просто прохожих, но не обращал на все это внимания.

Он не был обижен, нет. Он был раздавлен, он был убит.



Раз-два-три-четыре… два-три… раз… раз-два… раз… четыре-три-два-раз…

А она привычно рассказывала брату все новости. О том, как с подругами они ходили в кино; о том, как она познакомилась с парнем, и что он пригласил ее на свидание. Она кокетливо накинула платок, закрыв им пол-лица, и спрашивала в чем ей лучше пойти. Она вновь просила его, не рассказывть ничего маме. Она… буд-то не замечала его темно-синих глаз, умолявших не идти. Нет, не так… она не хотела замечать этого мутного взгляда.



Раз-два-три… два-три… два-три… три-два… раз…

Он не хотел за ней следить, он просто гулял. Он ходил по городу, но так получалось, что он никак не мог повернуть в другую сторону. Словно, что-то мешало ему сделать шаг. Неправильный шаг.

Она еще долго благодарила небо за то, что он оказался рядом в тот момент.

Момент, когда тот, кто приглашл поговорить и выпить кофе, решил, что настал момент расплатиться за угощение.

Он не мог не защитить девушку, тем более собственную сестру. Быть может ему помог «эффект неожиданности», а может злость прибавила сил, но он быстро совладал с противником.



Раз-два-три… два-три… раз… раз… три-два-раз…

Раз-два-три-четыре… два-три… раз… раз-два… раз… четыре-три-два-раз…

И у них было все… Они были счастливы… они были счастливы просто быть вместе… В тот день и он и она узнали, что такое настоящая любовь… любовь ради которой умирают, ради которой живут и любят…





Рассказик слегка непонятный. Предчувствуя вопросы поясню:

1. между первым и вторым абзацем, по идее, прошло энное количество времени (лет десять).

2. "На двоих им было уже восемнадцать" - то есть им по девять.

3. Раз-два-три-четыре… два-три… - это басовый ритм.

@музыка: Suidakra

@настроение: фиговое